Городок был тихим, небольшим и уютным. От него пахло корицей и дождем, запах этот витал в воздухе, освежал, манил нечастых туристов. Оскар нервно поправил темные очки на переносице и втянул в себя этот свежий, острый, волшебный воздух – город его детства чудесен. Он помнил его по памяти, как свои пять пальцев, говорят, здесь с тех самых пор ничего особо и не изменилось. Что ж, он не имел причин не верить этому: Остленд был упрямым местечком. Цивилизация не внесла глубоких изменений в местный уклад жизни, скорее, она придала ему более современный вид – так, наверное, выглядит вампир из модных женских романов, одетый в джинсу – стильный внешний вид и старое нутро.
Оскар сильнее сжал трость и увереннее зашагал в город. Слепой художник возвращался домой. Что здесь необычного?
Его здесь вряд ли кто-то ждал, но дом на Страут-стрит стоял все такой же: крепкий, ладный, заколоченный, никем не тронутый. Жители Остленда слыли людьми порядочными, так что вряд ли бы кто-то позарился на нехитрый скарб художника.
А пахло в доме хорошо – хвоей и опавшими листьями, наверное, налетели с прошлой осени да так и остались на полу, убрать же было некому. Экономку он тогда уволил, эх, надо будет новую искать.
На размещение сил ушло больше, чем он предполагал – и когда получилось усесться у кое-как разведенного очага, было уже далеко за полночь. К счастью, кресло все также стояло у камина и оказалось чистым, ну разве что немного пыльным. Ничто не мешало ему набить трубку и потянуться к теплу как большой сытой кошке.
- Итак, - произнес он, отогревшись, - что дальше?
Дом ему, понятное дело, не ответил. Да Оскар и не ждал ответа – в одиночестве и в бытность свою слепым он привык разговаривать сам с собой.
Но зачем он здесь? Молодой человек (было ему всего 27 лет) погрузился в воспоминания: как очнулся в больнице, страдая от головной боли и ничего не видя, как врачи ему растолковывали, что ему жутко повезло – мог бы и вовсе не проснуться, между прочим. Он три дня был в коме, пострадав от сильного удара по голове и только Бог или неизвестное чудо не сделали его дебилом на остаток дней. Он «всего-навсего» лишился зрения.
Слепой художник, ха! Какая злая ирония судьбы, чтоб ее. Жутко повезло – вот уж правильно подобраны слова, воистину. Особенно слово «жутко».
читать дальшеА ведь он только о своем ремесле и помнил – как держал в руках кисть, как вдыхал манящий запах краски, как растирал небольшие шарики между пальцев. Облака, солнце, радугу, ветер – все это он помнил хорошо, да только не вживую, помнил на своих холстах. Врачи, кажется, опасались, что ему трудно будет понять, слепому, что он на самом деле художник, но Оскар это отлично понял. Как и то, что работать ему не нужно – его здоровье было застраховано на приличную сумму, да и художником он, судя по всему, был хорошим: большинство его картин было продано, кроме самой последней. Наверное, не успел еще ее пристроить.
Еще он помнил этот городок – его уклад, его улицы, даже чертовый дождливый запах был ему знаком. Поэтому он и решил приехать сюда – это было логично. Во-первых, шансов на то, здесь он вспомнит хотя бы что-то еще о себе и своей жизни, было больше. Это подтвердили врачи, да и он сам это чувствовал. Во-вторых, возвращаться в новую жизнь теперь уже слепым и почти без памяти было однозначно легче в небольшом и хотя бы частично знакомом городке, чем в условиях современного мегаполиса.
Правда, парню еще пришлось потратить немало времени на то, чтобы убедить врачей отпустить его одного. Оскару пытались всучить сначала сиделку, но ему само предположение о том, чтобы путешествовать с нянькой, возмутило так сильно и глубоко, что больше с ним на эту тему не заговаривали. Следующим этапом была собака-поводырь. Кажется, с ней жизнь должна была стать легче, но собака есть собака – животное, которое нуждается в уходе, а Оскару сейчас достаточно и его самого. В итоге упрямство и умение приспосабливаться к обстоятельствам, а также немалая сумма, пожертвованная в рамках благотворительности, сделали свое дело.
И вот теперь Оскар здесь. Завтра приезжает Джаспер – это был неизвестный ему пока что, но очень взволнованный его состоянием молодой человек, который успел отослать Оскару ему несколько букетов цветов с приятным запахом и порывался навестить в больнице. Врачи его не пустили – к Оскару долгое время не пускали вообще никого, а когда стало можно – Джаспер уже уехал по каким-то делам, оставив крайне записку, полную тревоги. Впрочем, по объему это было скорее письмо, смысл которого состоял в том, что этот самый молодой человек планировал последовать за Оскаром, когда тот выпишется, куда бы художник ни собрался.
Оскар не понял причины такой привязанности, но адрес скрывать не стал. Ему было искренне интересно все, что могло пролить хотя бы какой-то свет на прошлое. Этот молодой человек, кем бы он ни был – братом, лучшим другом или просто родственником – явно был связан с Оскаром и знал художника до нападения на, так что присутствие такого человека было весьма кстати. Кажется, правда, Джаспер собирался ухаживать за ним – то есть, стать чем-то вроде добровольной няньки, заменив собой больничную сиделку, от услуг которой Оскар так категорично отказался, но художник решил ничего не говорить по этому поводу. В конце концов, им надо сначала увидеться. А обузой он никому быть не собирался – он на удивление врачей и нянечек хорошо научился ориентироваться в пространстве без какой бы то ни было посторонней помощи – Оскару достаточно было несколько раз пройтись по комнате с вытянутыми руками, трогая вещи и запоминая как те стоят, чтобы потом достаточно уверенно передвигаться по помещению, ничего не сбивая и не ломая на своем пути. Это и стало решающим аргументом в пользу его выписки из больницы.
А теперь вопрос века: кто на него напал? Из того, что знал Оскар, нападение было совершено поздно вечером, на улице, когда он шел, насколько удалось установить ведшемуся следствию, из гостей. Как оказалось, он часто любил гулять по вечерам, так что в этом полиция не увидела ничего странного. Сам Оскар о себе такой подробности не помнил.
Он был хорошо одет, на левой руке – серебряные часы, сделанные явно на заказ, кошелек был полон, но нападавший ничего не взял, просто подбежал, ударил по голове чем-то тяжелым и убежал. Свидетелей не было, картина восстанавливалась по следам на месте преступления. Оскара нашли достаточно быстро какие-то прохожие и вызвали 911. Ему повезло: если бы следом за ним не шли и его бы не заметили, то он бы истек кровью и умер прямо там, на улице. Впрочем, с какой-то точки зрения ему не так уж повезло: шла бы подвыпившая парочка чуть быстрее, то они могла бы спугнуть нападавшего и, возможно, ничего бы не было.
Насколько Оскару удалось понять, это было все, что знало следствие. Врагов у него почти не было – художник обладал на редкость миролюбивым нравом. В мире искусства серьезных завистников тоже не наблюдалось: несмотря на то, что за его картины платили неплохо, а критики оценивали его работы достаточно высоко, молодой начинающий пейзажист пока что не успел набрать столько веса, чтобы успеть стать серьезной угрозой чьей-то карьере. Хотя версия с соперниками рассматривалась какое-то время, но потом ее отбросили как несостоятельную: на всех выставках, где участвовал Оскар, он был едва ли не единственным в своем категории – пейзажи нынче были не в моде. В моде был эпатаж, использование нетрадиционных материалов, экспрессия, жесткий авангард и постмодернизм, а Оскар просто оттенял своими работами картины более известных мастеров со стажем, Именем и связями.
Огонь в камине догорел, художник вздохнул и решил пойти спать. Завтра он наконец-то встретится с этим загадочным Джаспером, а для этого нужно хорошенько отдохнуть, сейчас же не стоило себя мучить разными мыслями. Все равно от них информации больше не станет.
Следующим утром Оскар долго просыпался, пытаясь вспомнить, где это он. Комната явно не была палатой – в больнице никогда не допустили бы такого пыльного запаха, к тому же здесь было не в пример тише. В клинике хотя и старались беречь покой пациентов, но там постоянно кипела жизнь: мыли полы, открывали окна, переговаривались бурчливо санитары, кто-то кашлял, чихал, стонал, жаловался на жизнь, а иногда и шептал короткую, но страстную молитву небесам. Больница казалась огромной живой, постоянно куда-то движущейся гусеницей, причем почему-то – кэролловской. Накурилась и движется навстречу солнцу. А может быть, ищет свою Алису. Кто знает…
А этот дом походил на притаившегося зверя – покой, тишина и грация. Интересно, откуда это у него? Оскару до приезда сюда было достаточно, что у него есть право собственности на него, а теперь вот стало любопытно. Надо было раньше спрашивать, да он не привык много общаться, и ему становилось неловко от долгих разговоров. Плохое качество для слепого – теперь надо будет учить себя становиться более коммуникабельным.
Забавно: люди часто думают, что слепым живется ужасно скучно, им буквально нечем делать, приходится специально придумывать себе занятия. Оскар же насчитал с ходу несколько десятков вещей, которым ему предстояло выучиться в ближайшее время: он должен изучить сначала все в этом доме, чтобы можно было спокойно по нему передвигаться, в идеале – без злополучной палки. Она быстро начала его бесить. К счастью, дом двухэтажный, с удобной и широкой лестницей, упасть с нее можно только если его оттуда кто-то решится скинуть, но кому это может понадобиться?
А кому могло понадобиться его ударить? Оскар передернул плечами, садясь в кровати: он не собирается прожить весь остаток жизни, шарахаясь от каждой мысли и каждого звука. Итак, планы на будущее: в них, помимо тщательного исследования дома, входило еще изучение системы Брайля – он любил литературу и не собирался закрывать для себя этот мир. Существовали еще, конечно же, аудиокниги, но во-первых, далеко не все произведения озвучены, во-вторых, ему нравилось иногда сидеть в тишине, слушая дыхание дома. К тому же Оскар обожал разнообразие – устав водить рукам по выпуклым символам, он всегда может вставить наушники в уши.
Надо было выписать экономку. Художник еще не решил, будет ли он обращаться к услугам местных или же воспользуется рекомендациями врачей. С одной стороны, их советы в большинстве случаев были достаточно компетентными, с другой – местного жителя не нужно будет знакомить с городом, к тому же она или он не так сильно будут скучать по семье.
Нужно будет подумать насчет собаки – с животным он сможет гулять больше и дольше, что ни говори, к тому же пес способен стать для слепого отличным поводырем. У Оскара не было никаких оснований предполагать, что этот Джаспер захочет с ним остаться на долгое время.
Еще художник хотел научиться разбираться в запахах – его счет в банке был приличным, но врачи ради здоровья и безопасности все же советовали Оскару обзавестись второй профессией. Ему нравились цветы, мужчина это обнаружил, перебирая тонкими руками букеты, стоявшие в его палате. Но запах был у некоторых очень странным, что побудило Оскара поменять некоторые растения в вазах местами. Пришедшие к нему на обход врачи в изумлении констатировали, что букеты стали не только пахнуть, но и выглядеть намного лучше, органичнее. Наверняка найдется еще кто-то, кому будут нравится цветы, подобранные главным образом по запаху. Оскару стало интересно, и он дал себе слово узнать о запахах побольше.
Еще ему хотелось что-то делать руками – это успокаивало. Хотелось научиться играть на гитаре – почему-то было стойкое ощущение, что давно хотелось, да вот почему-то не складывалось, наверное, не было времени, а сейчас вот ничего не мешало. Хотелось освоить несколько иностранных языков – с этим было как с гитарой. В общем, планов масса, а он сидел уже полчаса на кровати и слушал звуки дома. О душе дома вам его внешний облик почти ничего не скажет – она кроется в запахах, звуках, в том особом ощущении, которое окутывает вас, как только вы делаете первый шаг за порог. Дом в Остленде Оскару нравился, удивительно нравился – это был самый настоящий Дом. Его дом.
Интересно, почему он отсюда уехал? Это тоже надо будет выяснить.
Кто знает, сколько бы еще времени Оскар просидел тут, вслушиваясь и буквально внюхиваясь в дом, если бы не в дверь не позвонили.
Шел открывать он долго – пока нашел трость, пока нащупал дорогу – и, уже взявшись за дверную ручку, со смущением понял, что все еще в пижаме. Но возвращаться и переодеваться было бы слишком долго, поэтому Оскар просто открыл дверь.
То, что пришедший его выше и крупнее, он понял как-то сразу. Запах… был знакомым. Они с гостем явно где-то встречались.
- Привет, - услышал Оскар. Судя по звукам, гость неловко переминаясь с ноги на ногу. – Можно войти?
Продолжение выложено в комментариях к посту...