А что вы ожидали здесь увидеть?
Фем-слеш. Писал его я, и это был крайне странный опыт для меня. Написано за 2 часа до сдачи на конкурс, когда времени на все было - пшик.
- Привет, - серебристый смех. Легкость. Радость встречи. – Ну как ты? Как дела?
- Нормально, - пожимает плечами девушка с удивительно чистыми серыми глазами. – Родители, домашка, школа, учебка.
Я киваю, глядя на нее. Обычный ответ Арсин. Она – армянка, я – русская, мы учимся в одной школе, нам пятнадцать лет, и все у нас «нормально». Это немного скучно, но терпимо. Я зову ее бейби, она сердится, но я только смеюсь и пожимаю плечами. Это модно. На дворе девяностые, мы часто говорим «окей».
- Привет.
- Привет.
- Ну как дела?
- Нормально.
-читать дальше Слушай, ты можешь хоть иногда ответить что-нибудь другое?
читать дальше- Прости, - тянет она неуверенно, мне хочется все бросить, простить ее сейчас же, но она вчера в подробностях пересказывала мне свое первое свидание. Я почему-то злюсь, наверное, потому что у меня еще нет парня. Она и в этом меня опередила! Она лучше училась и первая начала прогуливать. Первой из нас двоих ночевала не дома. Первой попробовала курить. У нее раньше наступило совершеннолетие – полтора месяца назад, а у меня только на днях. У нее даже месячные пошли раньше! Это смешно, да? Черта с два, нахуй, ни фига не смешно!
Я злюсь, но от ее виноватого «прости» на душе становится совсем муторно. Автоматически кручу волосы, потом обрываю себя – вся прическа сейчас полетит к собакам со страшной скоростью. А я не могу себе этого позволить.
Это модная фраза, которую я подцепила от мамы – «не могу себе этого позволить». Она так часто это повторяет, что сама в это поверила. Я не знаю, зачем, но фразочка прилипла. А так вообще мама у меня молодец, крутая стерва, строит всех на работе. Папы нет, папа умер, а я его почти не помню, но мамка не переживает по этому поводу. Просто выпьет рюмку в годовщину – и все. И снова в строю.
- Что ты хотела? – спрашивает она так, как будто бы я лишняя, как будто бы ее ждут и у меня срывает крышу. Я бросаю трубку, сажусь на пол и плачу.
Потом Арсин приезжает. Я к тому времени уже вся в соплях, мой блестящий поход в клуб идет на три веселых буквы. Она спрашивает, что со мной, поднимает с пола, успокаивает. У нее это здорово получается – я всегда успокаиваюсь в ее присутствии. Вот что значит хорошие подруги.
- У тебя ПМС? – спрашивает она, заглядывая мне в лицо.
- Наверное, - бурчу я угрюмо. Я уже сама себя не понимаю. Это все весна. Гормоны. И вообще, как честная девушка я имею право на истерику. Я так и говорю Арсин. Она качает головой:
- Линка, ты чудная какая-то! Давай-ка я тебе прическу подправлю, мы потом пойдем погулять… Ой, а знаешь, что Артем про тебя вчера сказал?
- Не-а, а вы что, говорили про меня с Артемом?
- Ну, да. Я же не могла не похвастаться тобой!
- Ты хвасталась мной?
- Ну да, Линка, не тормози, ты… Ты … Чудо, - она целует меня в нос. Не поняла, я ей что, щенок?
- И что же сказал твой Артем?
- Не будь букой. Буууу, - она кривляется, я смеюсь. Ну вот так всегда.
- Так что он сказал?
- Он сказал, что думал, что мы сестры. Родные. Сказал, что мы всегда вместе ходим, за ручки держимся, ты представляешь?
- А сестры так делают?
- Иногда. Когда не ссорятся, как девочки могут вообще ссориться друг с другом, я понимаю? Мы же де-воч-ки, - она смешно растягивает слова, я начинаю ее щекотать.
Проходит три года. Мы уже в институте, снова весна, поют чертовые птицы. У меня меняется разговорный стиль, я давно бросила курить, я живу в другом городе, одеваюсь не так… экспрессивно. Да у меня вообще все в жизни поменялось, кроме … Я учусь в одной группе с Арсин. Это предсказуемо? Не знаю. У нас просто оказались на удивление схожие взгляды – журналистика. Нам понравилась одна и та же группа.
- Привет.
- Привет, Линка, минуту, я сейчас допишу курсовик… Три строчки осталось… Все! Мы куда-то идем?
- В клуб?
- Понятия не имею, - ее словарный запас тоже изменился. В лучшую сторону. Настоящая леди, надо же. А ведь был такой цыпленок…
- Мне не хочется, - вздыхаю я в трубку. – Слушай, а ты не могла бы просто приехать ко мне?
- И что делать?
- Посидеть. Я ужин приготовлю. У меня дома целая коллекция свечей. Ну как?
- Хорошо, - говорит она так быстро, как будто бы боится, что я сейчас передумаю и откажусь. Я осматриваю быстро квартиру – мне почему-то все равно, в каком свете увидят меня какие-то там очередные ухажеры, но Арсин… Арсин – это же совсем другое дело. Никто так не оценит девушку, как другая девушка.
Я усмехаюсь себе в зеркале: эх ты, сборник банальностей на человеческих ногах и тут же обрываю себя. Я не буду пилить себя, не буду потакать своим комплексам неполноценности: ведь это расстраивает Арсин. Я ей обещала много-много раз и да, пора бы уже обещаниям начать сбываться.
Ужин, наш ужин с ней проходит спокойно: я жалуюсь на трудности с переводом. Да, я учу английский. Его начала учить она, а потом и я подтянулась. Ну не можем же мы что-то делать не вместе? И потом, меня интригует мысль – мы с ней будем переговариваться на английском. В присутствии простых граждан, так сказать. И нас никто (!) не будет понимать. Конечно, не совсем никто, но многие-то не будут. Общий секрет.
Господи, сколько-то их было, таких… общих секретов. Украденный кошелек у мамы, то, как мы учили друг дружку целоваться – это вообще самый… самый секрет. А что здесь такого? Ведь все девочки друг друга так… учат. Ну, наверное. Ведь правда же? Понятия не имею, но, наверное, да, по крайней мере, так делали, а значит, все. Ведь мы же не какие-то там лесбиянки, мы нормальные, и дела у нас – нор-маль-но.
Вот.
Чуть позже мы сидим, я играю на гитаре, она что-то рассказывает. И… и хорошо. И все. И больше ничего не надо. За окном моросит дождь, весенний, забавный, почему в этом городе постоянно идут дожди? Как выйдешь на балкон или на улицу – так лицо в каплях как в слезах, даже глупо как-то. Мне почему-то часто так кажется, когда я гуляю с Арсин. Я ее спрашивала – ей тоже так часто кажется.
Нормальным людям часто что-нибудь эдакое кажется. Это нормально. Да. Я у мамы спрашивала. А она, ну, она самая нормальная из всех, кого я только встречала. Новый филиал открывает, так что всем сразу становится понятно: у нее все нормально.
Расходится потом не хочется, Арсин остается у меня, а мне вдруг как-то резко хочется закурить, но я перебарываю себя. Нечего потакать дурным привычкам, тем более что я бросила два года как, так что с чего бы эта дурь вдруг? Глупости.
Проходит пять лет. Судьба разводит нас, лучших некогда подруг, Арсин ездит по командировкам, я – вообще за границей. Я не знаю, что случилось, просто она однажды вышла замуж. И она меня ужасно обидела этим.
Она же не пригласила меня на свадьбу. А я хотела быть подружкой невесты. Я же поэтому обиделась, ведь всем же понятно? Нормальный человек не мог не обидеться, если с ним дружат столько лет, а потом возьмут и не пригласят на свадьбу. Она что-то бормотала про неожиданность и перспективы, а я просто положила трубку. И села плакать на пол, как будто бы мне снова пятнадцать. Только она не приехала.
Зато карьера пошла в гору. Я много работала, карьера в наши дни – это очень важно, так что неудивительно, что я выбрала ее. В этом выражается обыкновенная такая человеческая норма, согласно последним психологическим исследованиям.
А потом мне приснился сон. В нем все было почти как в реальной жизни… и ни черта не так. Мы там были с Арсин, мы были настоящей, твоюмать, лесби-парой. Ходили, держась за руки, ну прямо как в детстве, только сейчас это было не просто так. Это что-то да значило.
Целовались. Много. Взасос. И не только. Но я не буду вам рассказывать, это интимно, черт возьми.
Я проснулась и спросила потолок:
- Ну и какого черта это было?
Потолок мне не ответил, и это успокоило. Все-таки какая-то нормальность во мне еще ухитрилась остаться. Я решила, что это была случайность и заснула. Но сон имел наглость начать сниться дальше. Мы там покупали вместе квартиру, чудесную квартиру, радостно врали, что мы просто сестры, кому-то говорили, что подруги и очень много смеялись. И ничего не курили. Даже не верится как-то…
На утро у меня было прекрасное настроение. Я долго пялилась на себя в зеркало, спросила себя, до чего это я докатилась, потом махнула на все рукой и уехала на работу. Сны снами, а работа работой.
Потом я где-то вычитала, что лесбийские фантазии о сексе с подругой случаются у 70% нормальных женщин, и это сняло камень с моей души. Что удивительного, что мне приснилась она? Арин всегда была моей самой лучшей подругой. Ничего странного, все нормально.
А то, что там был не только секс – ну, так это ж понятно. Мы же женщины все-таки, нам нужна прелюдия, а квартира в качестве таковой, в общем, неплохо. Всех современных женщин возбуждает идея собственной квартиры. Это я тоже вычитала, как можно было догадаться.
Сны стали сниться мне просто невероятно часто: Эти самые сны. Мы там много смеялись, целовались просто до упаду. Кто бы мог подумать, что поцелуи с женщиной могут быть такими… приятными? Я же никогда, ну, в смысле, я только в подростковом возрасте. И все. Хотя мне тогда нравилось, правда. Очень. Намного больше, чем с парнями, но ни одного парня я так хорошо не знала, как Арин. Так что ничего удивительного, ведь так?
На работе на меня начали почему-то странно смотреть. Я уже и к зеркалу стала чаще бегать, и с расспросами приставала, что мол, случилось? А мне говорили, что я выгляжу какой-то… Очень молодой, что ли. И выспавшейся. Ну, я думаю, столько спать-то.
Я обрадовалась, что от этого всего еще и польза бывает, начала спать с удвоенной силой. А потом умерла мама. Меня разбудили этой новостью, я тупо смотрела на трубку, не понимая, что мне говорят. Как это – умерла? Она же всегда была…такой нормальной. И ей было совсем немного, так как это – умерла?
Похороны я проспала. Я решила вообще не просыпаться, послать на хуй весь этот мир и спать, спать, спать. Мне звонили, много. Я отключила звонок. Ко мне начали стучаться в двери. Я пожалела, что не могу отключить дверь.
А потом дверь выбили, я струхнула, решив, что там – санитары, а там была Арин.
- Линка, ну как же так! – всплеснула она руками, а я стояла, сонная, с гнездом на голове, открыв рот и смотрела на нее. И щипала себя за рукой: что, правда? Все это – правда? НЕ СОН?
- Я понимаю, у тебя умерла мать, но нельзя же ТАК, - бушевала она. Я никогда еще не видела ее ТАКОЙ злой. Да, это был определенно день больших букв. Больших слов. И больших поступков?
- Пойдем гулять, - говорила она строго, запихивая меня в какую-то одежду, расчесывая. – Тебе нельзя больше оставаться в этой квартире. Ты убьешь себя.
И мы пошли куда-то гулять. Там был парк, там были люди. Там была Арин. Зачем нужен парк и люди, если есть она? И я начинала верить, что это все и правда – НЕ СОН.
- Посмотри на себя, ты ужасно выглядишь, Линка, тебя одну и на пять лет нельзя оставить, - отчитывала она меня. – Все, я больше никуда никогда не уеду. Поняла?
- Да, - счастливо отвечала я. Вряд ли я понимала, что говорю.
А потом она меня потащила в магазин. Надо было купить кофе, чтобы разбудить меня, еще, как оказалось, у меня в холодильнике вместо самых разных продуктов жила одна сплошная плесень. В общем, магазин – это важно. Я не спорила. Я все еще просыпалась… И проснулась напротив полки с какой-то книжкой, мы ее вместе читали во сне, в моем долгом-долгом сне, во сне, в который я чуть не ушла…
Я протянула руку, чтобы цапнуть ее – и тут наткнулась на руку Арин. Она тоже потянулась к ней, она смотрела на книжку, смотрела как-то мечтательно и задумчиво. Наверное, в мечтательности была повинна весна, на улице ведь оказалась весна, а я и не знала до выхода в парк, какое время года. Я не вникала в такие мелочи.
- Отдай книжку, она мне снилась, - со смехом прокричала она, начиная шутливо драться, а потом округлила на меня глаза: - Линка, эй, ты чего?
Я замерла. Покосилась на обложку, потом на нее. Скрестила пальцы за спиной и наклонилась, накрыв ее губы – своими. Поцеловала, прямо как в нашей юности, только лучше. Взаправду. По-взрослому.
- А это, - спросила я, отстраняясь, - снилось?
Она стояла, закрыв глаза, вся такая… как будто бы благословением каким осененная. Хорошо, что я ее раньше такой не видела, а то бы не перенесла всех этих пяти лет.
- Да, - прошептала она. – Снилось.
И бросилась мне на шею. Мы, конечно, сбили с полок кучу книг, привлекли внимание всего отдела, на нас много ругались и… Это не вписывалось в рамки нормы. Никакой.
Но… мне было плевать. В конце концов, если выбирать между – быть нормальной и несчастной и ненормальной, то счастливой, в общем… Я свой выбор уже сделала. Я выбрала весну.
Весна на губах любимой, весна – в ее серебряных глазах, весна – в том городе дождей, мы обязательно туда вернемся. К гитарной игре, к посиделкам при свечах, черт, да это самое романтичное, что у меня когда-либо было!
Теперь я обожаю весну.
- Привет, - серебристый смех. Легкость. Радость встречи. – Ну как ты? Как дела?
- Нормально, - пожимает плечами девушка с удивительно чистыми серыми глазами. – Родители, домашка, школа, учебка.
Я киваю, глядя на нее. Обычный ответ Арсин. Она – армянка, я – русская, мы учимся в одной школе, нам пятнадцать лет, и все у нас «нормально». Это немного скучно, но терпимо. Я зову ее бейби, она сердится, но я только смеюсь и пожимаю плечами. Это модно. На дворе девяностые, мы часто говорим «окей».
- Привет.
- Привет.
- Ну как дела?
- Нормально.
-читать дальше Слушай, ты можешь хоть иногда ответить что-нибудь другое?
читать дальше- Прости, - тянет она неуверенно, мне хочется все бросить, простить ее сейчас же, но она вчера в подробностях пересказывала мне свое первое свидание. Я почему-то злюсь, наверное, потому что у меня еще нет парня. Она и в этом меня опередила! Она лучше училась и первая начала прогуливать. Первой из нас двоих ночевала не дома. Первой попробовала курить. У нее раньше наступило совершеннолетие – полтора месяца назад, а у меня только на днях. У нее даже месячные пошли раньше! Это смешно, да? Черта с два, нахуй, ни фига не смешно!
Я злюсь, но от ее виноватого «прости» на душе становится совсем муторно. Автоматически кручу волосы, потом обрываю себя – вся прическа сейчас полетит к собакам со страшной скоростью. А я не могу себе этого позволить.
Это модная фраза, которую я подцепила от мамы – «не могу себе этого позволить». Она так часто это повторяет, что сама в это поверила. Я не знаю, зачем, но фразочка прилипла. А так вообще мама у меня молодец, крутая стерва, строит всех на работе. Папы нет, папа умер, а я его почти не помню, но мамка не переживает по этому поводу. Просто выпьет рюмку в годовщину – и все. И снова в строю.
- Что ты хотела? – спрашивает она так, как будто бы я лишняя, как будто бы ее ждут и у меня срывает крышу. Я бросаю трубку, сажусь на пол и плачу.
Потом Арсин приезжает. Я к тому времени уже вся в соплях, мой блестящий поход в клуб идет на три веселых буквы. Она спрашивает, что со мной, поднимает с пола, успокаивает. У нее это здорово получается – я всегда успокаиваюсь в ее присутствии. Вот что значит хорошие подруги.
- У тебя ПМС? – спрашивает она, заглядывая мне в лицо.
- Наверное, - бурчу я угрюмо. Я уже сама себя не понимаю. Это все весна. Гормоны. И вообще, как честная девушка я имею право на истерику. Я так и говорю Арсин. Она качает головой:
- Линка, ты чудная какая-то! Давай-ка я тебе прическу подправлю, мы потом пойдем погулять… Ой, а знаешь, что Артем про тебя вчера сказал?
- Не-а, а вы что, говорили про меня с Артемом?
- Ну, да. Я же не могла не похвастаться тобой!
- Ты хвасталась мной?
- Ну да, Линка, не тормози, ты… Ты … Чудо, - она целует меня в нос. Не поняла, я ей что, щенок?
- И что же сказал твой Артем?
- Не будь букой. Буууу, - она кривляется, я смеюсь. Ну вот так всегда.
- Так что он сказал?
- Он сказал, что думал, что мы сестры. Родные. Сказал, что мы всегда вместе ходим, за ручки держимся, ты представляешь?
- А сестры так делают?
- Иногда. Когда не ссорятся, как девочки могут вообще ссориться друг с другом, я понимаю? Мы же де-воч-ки, - она смешно растягивает слова, я начинаю ее щекотать.
Проходит три года. Мы уже в институте, снова весна, поют чертовые птицы. У меня меняется разговорный стиль, я давно бросила курить, я живу в другом городе, одеваюсь не так… экспрессивно. Да у меня вообще все в жизни поменялось, кроме … Я учусь в одной группе с Арсин. Это предсказуемо? Не знаю. У нас просто оказались на удивление схожие взгляды – журналистика. Нам понравилась одна и та же группа.
- Привет.
- Привет, Линка, минуту, я сейчас допишу курсовик… Три строчки осталось… Все! Мы куда-то идем?
- В клуб?
- Понятия не имею, - ее словарный запас тоже изменился. В лучшую сторону. Настоящая леди, надо же. А ведь был такой цыпленок…
- Мне не хочется, - вздыхаю я в трубку. – Слушай, а ты не могла бы просто приехать ко мне?
- И что делать?
- Посидеть. Я ужин приготовлю. У меня дома целая коллекция свечей. Ну как?
- Хорошо, - говорит она так быстро, как будто бы боится, что я сейчас передумаю и откажусь. Я осматриваю быстро квартиру – мне почему-то все равно, в каком свете увидят меня какие-то там очередные ухажеры, но Арсин… Арсин – это же совсем другое дело. Никто так не оценит девушку, как другая девушка.
Я усмехаюсь себе в зеркале: эх ты, сборник банальностей на человеческих ногах и тут же обрываю себя. Я не буду пилить себя, не буду потакать своим комплексам неполноценности: ведь это расстраивает Арсин. Я ей обещала много-много раз и да, пора бы уже обещаниям начать сбываться.
Ужин, наш ужин с ней проходит спокойно: я жалуюсь на трудности с переводом. Да, я учу английский. Его начала учить она, а потом и я подтянулась. Ну не можем же мы что-то делать не вместе? И потом, меня интригует мысль – мы с ней будем переговариваться на английском. В присутствии простых граждан, так сказать. И нас никто (!) не будет понимать. Конечно, не совсем никто, но многие-то не будут. Общий секрет.
Господи, сколько-то их было, таких… общих секретов. Украденный кошелек у мамы, то, как мы учили друг дружку целоваться – это вообще самый… самый секрет. А что здесь такого? Ведь все девочки друг друга так… учат. Ну, наверное. Ведь правда же? Понятия не имею, но, наверное, да, по крайней мере, так делали, а значит, все. Ведь мы же не какие-то там лесбиянки, мы нормальные, и дела у нас – нор-маль-но.
Вот.
Чуть позже мы сидим, я играю на гитаре, она что-то рассказывает. И… и хорошо. И все. И больше ничего не надо. За окном моросит дождь, весенний, забавный, почему в этом городе постоянно идут дожди? Как выйдешь на балкон или на улицу – так лицо в каплях как в слезах, даже глупо как-то. Мне почему-то часто так кажется, когда я гуляю с Арсин. Я ее спрашивала – ей тоже так часто кажется.
Нормальным людям часто что-нибудь эдакое кажется. Это нормально. Да. Я у мамы спрашивала. А она, ну, она самая нормальная из всех, кого я только встречала. Новый филиал открывает, так что всем сразу становится понятно: у нее все нормально.
Расходится потом не хочется, Арсин остается у меня, а мне вдруг как-то резко хочется закурить, но я перебарываю себя. Нечего потакать дурным привычкам, тем более что я бросила два года как, так что с чего бы эта дурь вдруг? Глупости.
Проходит пять лет. Судьба разводит нас, лучших некогда подруг, Арсин ездит по командировкам, я – вообще за границей. Я не знаю, что случилось, просто она однажды вышла замуж. И она меня ужасно обидела этим.
Она же не пригласила меня на свадьбу. А я хотела быть подружкой невесты. Я же поэтому обиделась, ведь всем же понятно? Нормальный человек не мог не обидеться, если с ним дружат столько лет, а потом возьмут и не пригласят на свадьбу. Она что-то бормотала про неожиданность и перспективы, а я просто положила трубку. И села плакать на пол, как будто бы мне снова пятнадцать. Только она не приехала.
Зато карьера пошла в гору. Я много работала, карьера в наши дни – это очень важно, так что неудивительно, что я выбрала ее. В этом выражается обыкновенная такая человеческая норма, согласно последним психологическим исследованиям.
А потом мне приснился сон. В нем все было почти как в реальной жизни… и ни черта не так. Мы там были с Арсин, мы были настоящей, твоюмать, лесби-парой. Ходили, держась за руки, ну прямо как в детстве, только сейчас это было не просто так. Это что-то да значило.
Целовались. Много. Взасос. И не только. Но я не буду вам рассказывать, это интимно, черт возьми.
Я проснулась и спросила потолок:
- Ну и какого черта это было?
Потолок мне не ответил, и это успокоило. Все-таки какая-то нормальность во мне еще ухитрилась остаться. Я решила, что это была случайность и заснула. Но сон имел наглость начать сниться дальше. Мы там покупали вместе квартиру, чудесную квартиру, радостно врали, что мы просто сестры, кому-то говорили, что подруги и очень много смеялись. И ничего не курили. Даже не верится как-то…
На утро у меня было прекрасное настроение. Я долго пялилась на себя в зеркало, спросила себя, до чего это я докатилась, потом махнула на все рукой и уехала на работу. Сны снами, а работа работой.
Потом я где-то вычитала, что лесбийские фантазии о сексе с подругой случаются у 70% нормальных женщин, и это сняло камень с моей души. Что удивительного, что мне приснилась она? Арин всегда была моей самой лучшей подругой. Ничего странного, все нормально.
А то, что там был не только секс – ну, так это ж понятно. Мы же женщины все-таки, нам нужна прелюдия, а квартира в качестве таковой, в общем, неплохо. Всех современных женщин возбуждает идея собственной квартиры. Это я тоже вычитала, как можно было догадаться.
Сны стали сниться мне просто невероятно часто: Эти самые сны. Мы там много смеялись, целовались просто до упаду. Кто бы мог подумать, что поцелуи с женщиной могут быть такими… приятными? Я же никогда, ну, в смысле, я только в подростковом возрасте. И все. Хотя мне тогда нравилось, правда. Очень. Намного больше, чем с парнями, но ни одного парня я так хорошо не знала, как Арин. Так что ничего удивительного, ведь так?
На работе на меня начали почему-то странно смотреть. Я уже и к зеркалу стала чаще бегать, и с расспросами приставала, что мол, случилось? А мне говорили, что я выгляжу какой-то… Очень молодой, что ли. И выспавшейся. Ну, я думаю, столько спать-то.
Я обрадовалась, что от этого всего еще и польза бывает, начала спать с удвоенной силой. А потом умерла мама. Меня разбудили этой новостью, я тупо смотрела на трубку, не понимая, что мне говорят. Как это – умерла? Она же всегда была…такой нормальной. И ей было совсем немного, так как это – умерла?
Похороны я проспала. Я решила вообще не просыпаться, послать на хуй весь этот мир и спать, спать, спать. Мне звонили, много. Я отключила звонок. Ко мне начали стучаться в двери. Я пожалела, что не могу отключить дверь.
А потом дверь выбили, я струхнула, решив, что там – санитары, а там была Арин.
- Линка, ну как же так! – всплеснула она руками, а я стояла, сонная, с гнездом на голове, открыв рот и смотрела на нее. И щипала себя за рукой: что, правда? Все это – правда? НЕ СОН?
- Я понимаю, у тебя умерла мать, но нельзя же ТАК, - бушевала она. Я никогда еще не видела ее ТАКОЙ злой. Да, это был определенно день больших букв. Больших слов. И больших поступков?
- Пойдем гулять, - говорила она строго, запихивая меня в какую-то одежду, расчесывая. – Тебе нельзя больше оставаться в этой квартире. Ты убьешь себя.
И мы пошли куда-то гулять. Там был парк, там были люди. Там была Арин. Зачем нужен парк и люди, если есть она? И я начинала верить, что это все и правда – НЕ СОН.
- Посмотри на себя, ты ужасно выглядишь, Линка, тебя одну и на пять лет нельзя оставить, - отчитывала она меня. – Все, я больше никуда никогда не уеду. Поняла?
- Да, - счастливо отвечала я. Вряд ли я понимала, что говорю.
А потом она меня потащила в магазин. Надо было купить кофе, чтобы разбудить меня, еще, как оказалось, у меня в холодильнике вместо самых разных продуктов жила одна сплошная плесень. В общем, магазин – это важно. Я не спорила. Я все еще просыпалась… И проснулась напротив полки с какой-то книжкой, мы ее вместе читали во сне, в моем долгом-долгом сне, во сне, в который я чуть не ушла…
Я протянула руку, чтобы цапнуть ее – и тут наткнулась на руку Арин. Она тоже потянулась к ней, она смотрела на книжку, смотрела как-то мечтательно и задумчиво. Наверное, в мечтательности была повинна весна, на улице ведь оказалась весна, а я и не знала до выхода в парк, какое время года. Я не вникала в такие мелочи.
- Отдай книжку, она мне снилась, - со смехом прокричала она, начиная шутливо драться, а потом округлила на меня глаза: - Линка, эй, ты чего?
Я замерла. Покосилась на обложку, потом на нее. Скрестила пальцы за спиной и наклонилась, накрыв ее губы – своими. Поцеловала, прямо как в нашей юности, только лучше. Взаправду. По-взрослому.
- А это, - спросила я, отстраняясь, - снилось?
Она стояла, закрыв глаза, вся такая… как будто бы благословением каким осененная. Хорошо, что я ее раньше такой не видела, а то бы не перенесла всех этих пяти лет.
- Да, - прошептала она. – Снилось.
И бросилась мне на шею. Мы, конечно, сбили с полок кучу книг, привлекли внимание всего отдела, на нас много ругались и… Это не вписывалось в рамки нормы. Никакой.
Но… мне было плевать. В конце концов, если выбирать между – быть нормальной и несчастной и ненормальной, то счастливой, в общем… Я свой выбор уже сделала. Я выбрала весну.
Весна на губах любимой, весна – в ее серебряных глазах, весна – в том городе дождей, мы обязательно туда вернемся. К гитарной игре, к посиделкам при свечах, черт, да это самое романтичное, что у меня когда-либо было!
Теперь я обожаю весну.
@темы: истории
-
-
22.03.2012 в 07:09мне советовали этот рассказ как-то, я читала, понравилось, спасибо))
-
-
04.04.2012 в 23:11